ПУСТЫННОЖИТЕЛЬСТВО В БРЯНСКИХ ЛЕСАХ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ ХVIII В.

(из сведений по монастырским архивам)

Как известно, в южной части Московской, а затем образованной в её пределах Севской епархии, c давних времен в дремучих лесах Брянска, Карачева и Трубчевска находились многочисленные потаенные скиты или уединенные монастырские кельи. Основателями их были сперва иноки древнейших Брянских монастырей: Петровского и Свенского, а потом – Одринского и Площанского. Ища высших подвигов безмолвия, некоторые из них уединялись в соседние с обителью лесные чащобы, строили там убогие кельи и жили одиноко в подвиге поста и молитвы, возвращаясь в прежние свои обители лишь на краткое время, ради основных духовных потребностей – исповеди и Причастия. Если пустынники были из числа тех лиц, которые в бытность свою в монастыре пользовались уважением за строгость жизни, то под их духовное водительство приходили другие иноки и новоначальные из мирян.Народ особенно почитал уединенных отшельников и дал им высокое прозвание «людей Божиих». Крестьяне соседних сел и деревень, имевших в лесах свой бортный промысел, добывая мед, охотно доставляли пустынножителям хлеб и другие нужные припасы для пропитания. Нельзя сомневаться в том, что многие из мирян обращались за духовными советами к этим лесным старцам, ища их благословения, молитв и даже ходатайства пред сильными мира сего, приносили им и свое денежное вспоможение, если последние не отказывались от него.Когда же из этих лесных отшельников составлялись малые монашеские общины, тогда они высылали от себя ходатая к архиерею о дозволении им устроить церковь у себя – отказа обычно не бывало, и тот же ходатай перед властями становился первым строителем или игуменом новообразованной обители. Так образовались Брянский Песоцкий монастырь и Адрианова, Белобережская, Полбина и Борщевская пустыни – именно как обители, где преимущественно существовал уединенный, особножительный образ монашеской жизни. А Площанская Богородицкая пустынь образовалась изначально как общежительная: по известной легенде восстанавливал ее инок Киево-Печерской Лавры иеромонах Прокопий Гречанин с двумя учениками. Они трудились и молились совместно. Строитель Серапион Площанский в своих записках приводит несколько исторических свидетельств существования изначально общежития в Площанской пустыни, а также излагает правила совместного монашеского жития при старцах Тихоне и Иоасафе.

Царствование Петра I не благоприятствовало уже возникновению новых монастырей, а запретительные указы и ограничительная паспортная система сделали весьма затруднительным и само пострижение в монашество. Ввиду этого, лесные скиты получали теперь новое назначение – служить убежищем и местом пострижения для всех беспаспортных людей. Конечно же, все это делалось тайно от духовных властей и о существовании лесных скитов епархиальное начальство узнавало только по поводу каких-либо донесений, следственных процессов, допросов и показаний со стороны подсудимых монахов.В первые времена расстрижение «неуказных» монахов производилось особенно рьяно и безжалостно. Так из дела Московской Духовной дикастерии «О бытности Севского уезда Николаевского Столбовского монастыря иеромонаху Матфею, иеродиакону Сосипатру, которые расстрижены того монастыря наместником иеромонахом Герасимом и бытии им в прежнем чину» видно, что настоятель совершил их расстрижение их не по смыслу указа Святейшего Синода от августа месяца 1737 года, который гласил: «расстрижение чинить, кроме иеромонахов и иеродиаконов». Синодальный указ был нарушен: им остригли волосы, обрили бороду и отобрали деньги 13 рублей, да еще к тому же и побили. Между тем, 20 человек крестьян протестуя против этой экзекуции, заперлись в келье настоятеля Столбовского монастыря. Испуганный настоятель писал в Дикастерию: «По неотступному их прошению прошу позволить им священнослужение отправлять до указа как белому попу и диакону». Начальство, однако, приказало: отправить бывшего иеромонаха Матвея в Донской монастырь, а бывшего иеродиакона Сосипатра – в приписанную к Высокопетровскому монастырю Льговскую пустынь Севской провинции, куда он и сам желает.

Другой курьезный факт – 17 февраля 1738 года бывший строитель Спасской Радогощской пустыни иеромонах Варсонофий расстриг всех монахов, что не осталось никого из братии отправлять церковную службу. По ведомости в этой пустыни было 7 человек, из которых 4 померло, а остальные перешли в более многочисленный Столбовский монастырь, и один показанный в ведомости монах в пустыни расстрижен. Пашенная земля и сенные покосы после этого были приписаны к Севскому Спасскому монастырю. 

Нововведения государственной власти в области церковного устроения и управления порождали в самых разных кругах общества эсхатологические настроения, частые и упорные слухи о пришествии Антихриста. Правительство вынуждено было даже обращаться к вразумлению народных масс распространением особо составленными для этой цели сочинениями. Так, митрополит Рязанский Стефан (Яворский) написал книгу «Знамения пришествия антихристова и кончины века», изданную в 1703 году в Москве, в которой доходчиво растолковывал о том, что пророчества о кончине света относятся к другим временам и срокам, а нынешняя государственная власть не есть безбожная и сатанинская.В 1722-25-х годах монах Трегуляевского Предтечева монастыря, что в Тамбовской губернии, о.Самуил (Выморков) проповедовал о явлении Антихриста, сына погибели, среди простого народа и добравшись в своем пути даже до Москвы, и поселившись в Богоявленском монастыре, был схвачен и препровожден в Тайную канцелярию.

    Ожидания кончины века сопровождали весь XVIII век, то затухая во времена благоприятные, то возгораясь вновь в годы смены устоев и общественного брожения. В 60-70-е годы, во времена принятия монастырских штатов и повсеместного закрытия обителей, известный старец, строитель Островской Введенской пустыни, что во Владимирской губернии, ученик великих молдавских старцев Паисия (Величковского) и Василия Поляномерульского, иеромонах Клеопа писал к площанскому старцу Серапиону: «Дерзаю, брате, рещи: во всех монастырях Российских несть ни одного инока, и не знают, что есть инок, и не я сие свидетельствую, но некий старец святый сказа мне. Зато и на монастыри погибель пришла, и до конца истребят; и Бог им за истребление монастырей не отомстит, но благосотворит иметь за сие: дошли монастырские грехи до Бога. Тако, брате мой, внимай себе: видишь сам, яко конец века».   

Поэтому и большое множество желающих спасать свою душу устремлялись кто в монастыри, кто в лесные скиты, принимая пострижение без всякого указа и увольнения от общества, скорейшим путем удаляясь от мира. Очень часты были в те времена ранние постриги в монашество. Причем они заметно возрастали в годы гонений государственной власти на народные и церковные устои.   Посмотрим для примера сохранившиеся в архивах документы о монашествующих середины XVIII века. По имеющейся ведомости Бело-Бережской пустыни 1743 года видно, что основные ранние постриги были в 30-х годах во время правления Анны Иоановны, которая, как известно, не благосклонно относилась к монастырям. Так, например, крылосный иеромонах Иоасаф (Бобков), из болховских купцов, был пострижен в 1734 г. в Бело-Бережской пустыни, когда ему было 19 лет, другой – иеродиакон Никанор, дьячков сын Московского уезда пострижен в мантию в 1732 г. в той же пустыни, когда ему было 20 лет, а пономарь монах Паисий, тоже дьячков сын Ростовского уезда Борисоглебского монастыря, принял монашество в 1734 г., когда ему было 21 год.  Основной «пик» ранних посвящений пришелся на 1732 год, когда из 10 постриженных только трое были старше 30 лет, и на 1734 год, когда таких монахов было только четверо. Из числа всей братии Бело-Бережской пустыни 34-х человек,  насчитывалось всего девять монахов, у кого возраст принятия монашества был не по силе Духовного регламента.    

По ведомостям Площанской пустыни 60-х годов тоже можно подметить обилие ранних постригов – например, в 1763 году, когда ходили слухи о введении штатов в монастырях и о закрытии многих обителей. Так, например, самый ранний возраст принятия монашества оказался у иеромонаха Никодима, из болховских купцов – строитель Иоиль совершил над ним постриг, когда тому было всего 15 (!) лет. Иеромонах Моисей, происходивший из крестьян Севского уезда, также получил в  этом же году пострижение, когда достиг своего 20-летнего возраста. Правда, монашество он получил в Борщевской Николаевской пустыни от строителя Иосифа. Тот же настоятель постриг и будущего иеромонаха Кесария, пришедшего в монастырь из карачевских купцов, которому было при этом 21 год.   

Площанские строители Иоасаф и Серапион были пострижены ранее 30-тилетнего срока, установленного Духовным регламентом. А известный Саровский старец Ефрем (Короткий) принял монашество, т.е. постриг в мантию, в возрасте, когда ему было 17 лет (в 1712 г.), начальники Бело-Бережской пустыни — иеромонах Антоний (Горский), когда ему было 18 лет (в 1732 г.), иеромонах Кесарий – в 22 года (он пострижен в 1760 г., кстати находившимся на покое в Площанске старцем Иоасафом), а строитель Площанской пустыни Иоиль – в 23 года (в 1746 г.). Таким образом мы видим, что Духовный регламент не соблюдался почти повсеместно, в части сроков испытания и пострижения в монашество, рукоположения в сан, а также и в части указов духовного начальства о принятии в монастырь, пострижении и посвящении в сан и увольнения от своих сословных обществ приходящих в обитель послушников.

ПЛОЩАНСКИЙ ПАТЕРИК ПУСТЫННИКОВ

Старец-пустынножитель о.Иоасаф

   Самым известным пустынножителем во всей округе был знаменитый площанский строитель иеромонах Иоасаф (Медведев), ради пустынного уединения сложивший с себя настоятельское бремя. Еще на заре своей иноческой жизни, воспитываясь у схимонаха Симеона в Белых Берегах, тоже любившего уединенное житие, он несколько лет подвизался в посте и молитве в лесной келье. Блаженный старец-настоятель часто прибегал к помощи иеромонаха Иоасафа и сделал его своим ближайшим помощником по управлению обителью. Возлюбив более пустынные подвиги, и имея некую духовную потребность, ради которой и отказался от начальствования, «Бога ради», о.Иоасаф ушел в леса, отпущенный своим старцем, и пребывал в таких подвигах несколько лет.    

Подвижник основал в укромных местах Брянских и Карачевских лесов небольшие поселения, или скиты, состоявшие из двух-трех домиков-келий и небольшого огородика. Такие скиты хоть и находились в тайных лесных уголках, однако же были все же неподалеку от монастырей, где о.Иоасаф ранее проходил монастырские послушания – Площанская и Борщевская пустыни в Севском уезде, а также Белобережская и Полбина пустыни и урочище Кривой лес в Брянском и Карачевском уездах. В таких своих скитах о.Иоасаф имел церковные книги и, вероятно, совершал по ним весь круг монастырских служб, кроме литургии. Он был очень трудолюбив и сам любил рубить дрова, носить воду, копать и садить овощи. Проводя время в богомыслии, постоянно молясь и имея рукоделие, старец Иоасаф был довольно снисходителен к своим ученикам. Гаврила Добрынин, бывший келейник Севского епископа Кирилла (Флиоринского), оставил на закате своей жизни воспоминания, в которых приводит такое его наставление: «Пейте и яждьте, дети мои. Бес никогда не пьет, ни ест, да народу пакость творит. Пейте и яждьте во славу Божию; ваш век что требует; но не упивайтеся и не объедайтеся, да не возрадуется враг ваш о вас!». Он принимал к себе в скит всех, кто искал монашества, и немного испытав их, совершал над ними постриги в рясофор или в мантию. Хотя о.Иоасаф и требовал от своих неуказных постриженников, чтобы они по своем пострижении ходатайствовали перед своими сословными обществами, в котором они состояли, о получении узаконенного вида, но достигать этого могли только немногие.    Самый яркий пример нарушения запретов и Высочайших указов о житии в лесных скитах и пострижении в монашество приводится в жизнеописании преподобного Феодора Санаксарского.

Лесной пустынник Иоанн 

     Сбежав с военной службы в 1743 году, и не найдя уединения в северных лесах, юный Иоанн (именно так звали старца Феодора в миру) дошел, наконец, до славившихся своей непроходимостью брянских лесов и направившись в Площанскую пустынь, при встрече с настоятелем назвался церковнослужителем. Старец Иоасаф долго не соглашался принять пришедшего юношу, не имевшего законного вида, остерегаясь раскольников или беглых преступников. Лишь уступая настойчивой и усиленной просьбе, он поставил Иоанна читать в церкви богослужебное последование и из его чтения сразу понял, что перед ним не церковник, а какой-либо дворянский сын. Опасаясь, как бы из-за него в обители не было какой-нибудь неприятности, старец принял и поселил Иоанна в одной из отдаленных келий в лесу, устроенных прежде жившими там подвижниками. Но недолго прожил любитель безмолвия в пустыни. По Высочайшему повелению в том году была создана сыскная команда для выявления всех укрывающихся в лесах от закона, и Иоанн, как не имеющий паспорта, был взят и препровожден в столицу. После аудиенции у Императрицы Елизаветы Алексеевны он был оставлен для монашеского пострига в Александро-Невском монастыре, и после трехлетнего испытания был пострижен в монашество с именем Феодор. Такова официальная версия жития преподобного.    Однако документы монастырских архивов говорят совсем о другом. Посмотрим хранящийся в архиве Брянской Бело-Бережской Предтечевой пустыни Указ Московской Духовной консистории от 29 октября 1745 года. В нем говорится о том, что «сысканной в Брянском уезду в лесу при построенной часовни самоназвавшийся монах Иоасаф, которой по допросу оказался, что был лейб-гвардии в Преображенском полку в банбандерской роте капрал, звали (его) Иван Игнатьев сын Ушаков, и в прошлом 743-м году от того полку для ево нужд отпущен был в Новгород, и оттуда не возвратясь, пожелал быть в монашестве, бродил по разным местам, наложа на себя монашеское платье, и имя себе нарек Иосафом, и оную часовню построил сам собою без указу, и был в том лесу от онаго Брянскаго уезда пустыни Белых Берегов с монахом Геннадием». Это и был дворянский сын Иоанн Ушаков, будущий преподобный старец Феодор Санаксарский. Оказывается, что он получил пострижение в одном из лесных скитов вблизи Бело-Бережской пустыни. Можно предположить, что и постриг его известный во всей округе старец Иоасаф, без всякого указа и Высочайшего дозволения. Ушаков не захотел назвать имя своего благодетеля, за что и подлежало ему быть расстриженным в силу Синодального указа от 8 апреля 1735 года. 21 сентября 1745 года он был прислан из Брянска в Московскую Духовную консисторию для допроса и следствия. Остается только загадкой, был ли он действительно расстрижен или это незаконное пострижение все же было оставлено по повелению Императрицы, которая милостиво разрешила ему бытие в духовном звании, зная его по военной службе. Она даже могла ему возвратить монашество, если таковое было отнято у него при следствии и наказании. А имя Феодор ему могли дать при рукоположении, постригая в стихарь – тогда это было нередким явлением при хиротонии  иночествующих. Тем не менее пострижение в монашество в лесной келье с именем Иоасаф у него имелось, и это зафиксировано в архивных документах. Возможно, что даже в послужных списках о.Феодора этот случай неподчинения Высочайшим указам был опущен и по прошествии времени забыт. Этот брянский эпизод до сих пор остается самым загадочным в житии преподобного. 

Старец иеромонах Иоасаф и его ученики

    Жизнь лесных пустынников постоянно вызывала раздражение духовенства близлежащих сел, и на о.Иоасафа была подана жалоба в Консисторию, в которой он обвинялся в незаконном пострижении монахов без официального разрешения. Духовная Консистория своими указами запрещала ему такие действия. Но о.Иоасаф, руководствуясь более евангельскими словами Спасителя: «Грядущего ко мне не изжену вон» (Ин 6:37) и после всех предписаний Консистории продолжал постригать приходящих к нему, чем вызвал новый поток жалоб на себя. Духовное начальство неоднократно пыталось арестовать о.Иоасафа и привлечь его к церковному суду, но он вовремя менял скиты, оповещенный своими многочисленными учениками. Это продолжалось многими годами. Возглавлявший в то время Святейший Правительствующий Синод митрополит Дмитрий (Сеченов) по поводу о.Иоасафа говорил такие слова: «Кто может сказать, что у нас нет патриарха? Есть патриарх, который не боится ни епархиального архиерея, ни Синода».    Преосвященный Тихон, епископ Севский и Брянский (Якубовский), предписал разыскать скрывающегося в Брянских лесах старца иеромонаха Иоасафа и препроводить его в Севское Духовное Правление. Консистория, зная, что при о.Иоасафе всегда находится много учеников, которые могут помешать аресту своего учителя, отправила на его поимку подканцеляриста Василия Алексеева с командой солдат.    При аресте старца в мае 1765 года его ученики разбежались, а о.Иоасафа на допрос отвели в Брянское Духовное правление. Затем, заковав в кандалы и цепи, повели в кафедральный город Севск, через Площанскую пустынь, где тогда довелось быть Преосвященному Тихону. Архиерей, не понаслышке зная о подвижнической жизни, пожелал видеть и говорить со старцем. К нему вывели 85-летнего о.Иоасафа – высокого роста, с редкими на голове и бороде волосами, с большой проседью, со впалыми от постничества серыми глазами, сильно изможденного  и едва передвигающего ноги в оковах. Преосвященный Тихон, тронутый видом настоящего старца, перед которым преклонялась вся Площанская братия, как перед одним из великих подвижников, не мог удержаться от слез. Он распорядился освободить узника от оков и оставить на покое в монастыре, где тот 15 мая преставился со святыми. 

Монахи Ипатион, Арефа и Гедеон

    Между тем, ученики Иоасафа, разбежавшись при его поимке и, скитавшись по лесным кельям, постепенно разыскивались и были привлекаемы в Севскую Духовную Консисторию к допросам. Кроме того, Преосвященный Тихон требовал, чтобы настоятели монастырей к представленной ими ведомости о монашествующих делали обстоятельные отметки против каждого монаха, когда, кем и кто пострижен, имеется ли на его пострижение указ. Тогда открылись по монастырям еще новые постриженники о.Иоасафа, как например, Рыльский монах Иоасаф, долго укрываемый Полбинским игуменом Сергием. Иные из неуказных постриженников сами попадались на глаза Преосвященного при посещении им той или иной обители. Один из таких незаконных монахов писал Преосвященному: «В 1742 году по власти Божией я был в великой болезни и возымел обещание себе получить монашеский чин, а в 1743 году от помянутого зятя своего из Москвы отлучась, пришед Севского уезда в Богородицкую Площанскую пустынь, в которой и принят был тоя пустыни иеромонахом Иоасафом  и пострижен в монашество».   

26 декабря 1766 года из Московской Духовной Консистории прибыли в Севскую Духовную Консисторию трое беглых монахов, скованных по ногам, под караулом двух солдат и двух понятых из церковников, следовавших от села до села – Ипатион, Арефа и Гедеон, из которых первые двое оказались постриженниками и сокелейниками о.Иоасафа в Карачевских лесах. Севская консистория на следущий день приступила к допросу доставленных в ее ведение колодников.

1) Ипатион показал следующее: «рождение и воспитание его в городе Можайске, наперед сего он был оного города купец, в мире его звали Иаковом, от роду ему ныне 26 лет, грамоте и писать умеет, в прошлом 760 году, а которого месяца и числа не упомнит, отлучился он из показанного города Можайска за имвшейся у него тогда падучей болезнью по данному ему из Можайской Ратуши письменному пашпорту в г.Киев, для поклонения св.мощам на год, где пожив с полгода, пошел было обратно в дом свой, а как шел дорогой, то не доходя г.Нежина, на дороге сшелся с незнаемо каким монахом, который на вопрос его, Ипатиона, что он из карачевских лесов и жительствует де в оных обще с находящимся там тогда иеромонахом Иоасафом во отшельнической кельи, а зовут де его Ипполитом, как он услышал о имени того иеромонаха Иоасафа, то стал он, Ипатион, просить того монаха Ипполита, чтобы его довел к оному иеромонаху Иоасафу для получения от него благословения; по которой просьбе он, монах Ипатион к объявленному иеромонаху Иоасафу и доведен; у которого пожив с неделю, во власти Божией впал в слеглую болезнь, в которой был исповедан иеромонахом Иоасафом, и по прошению его Ипатиона, как несколько сделалось ему от той болезни легче, т.е.прошлого 761 года, а которого месяца и числа не упомнит, оным же иеромонахом Иоасафом пострижен в монашество в рясофор и наречено вышеписанное ему имя Ипатион, а при том его пострижении имелся монах Андроник, который ныне в Площанской пустыни иеромонахом, и по пострижении тако же и по совершенном от болезни освобождении, пожив с полгода, по повелению иеромонаха Иоасафа, пошел в г.Можайск для испрошения себе от Ратуши надлежащего письменного увольнения, каковое испросил, и объявляет при сем, и с тем увольнением он, монах Ипатион, пришел и паки к объявленному иеромонаху Иоасафу, в ту же келию, и жительствовал прошлого 765 года по май месяц, а оного мая месяца, как пришел из Брянского Духовного Правления подканцелярист Василий Алексеев с командой для взятия и приведения оного иеромонаха Иоасафа в то Правление, незнаемо по какому делу к допросу и следствию, то он, монах Ипатион, убоясь той команды, от оных солдат бежал и, пришед, явился Московской Духовной Консистории к присутствующему Спасо-Андрониева монастыря архимандриту Варлааму, который велел подать ему желательное о бытии ему во оному монастыре в числе братства прошение ему, архимандриту, и подал;  по которому прошению он им, архимандритом определен был в штат – в число братства и с получением надлежащего денежного жалованья, где с того определения, т.е. с 765 года с июля по 10-е число марта месяца и жительствовал, а оного 10-го число марта месяца за разными означенного архимандрита Варлаама на него нападении, из того монастыря бежал и был в том побеге в вышеписанном граде Киеве для богомолия, а потом, из оного возвратясь, явился паки к оному архимандриту Варлааму, который отослал его в Московскую Духовную Консисторию для допросу, а из оной по произведении ему допроса, прислан в Севскую Духовную Консисторию при указе, а в бытность его во всех местах на воровстве и разбоях не бывал и с воровскими людьми не знался, також и поджогов не чинил, а обращался добропорядочно, так как надлежит монаху; и в сем допросе показал он, монах Ипатион, по иноческому своему обещанию сущую правду и прочее».

2) Арефа показал следующее: «рождение и воспитание его Севского уезда в селе Княгинине; напред сего он был дворцовый Комарицкой волости крестьянин, от роду ему 30 лет; грамоте не умеет; в прошлом 759 году, а которого месяца не упомнит, отлучился он из показанного села Княгинина, за имеющейся у него болезнью и кровавым поносом, без всякого письменного виду и увольнения в Богородицкую Площанскую пустыню для богомолия, в которой и жил два года, а по прошествии оных, т.е. прошлого 761 года, а которого месяца и числа не упомнит, приехал в показанную пустыню из Карачевских лесов живущий там в отшельнической келии иеромонах Иоасаф для богомолия, который, побыв во оной дня с два, взяв его, Арефу, с собой, поехал обратно в тую келью, и по приезде, во оной пожив недели с две, по прошению его, Арефы он, иеромонах Иоасаф, его постриг в монашество в мантию, и наречено ему вышеписанное имя Арефою, а при том его пострижении имелся монах Пионий, что ныне в Московской Давидовой пустыни иеродиаконом; и по пострижении он, монах Арефий, жительствовал во оной келии прошлого 765 года по май месяц, а оного мая месяца, как пришел из Брянского Духовного Правления подканцелярист Василий Алексеев с командой для взятия и приведения означенного иеромонаха Иоасафа в то Правление, незнаемо по какому делу, к допросу и следствию, то он, монах Арефа, убоясь той команды, бежал и пришел в Брянскую Полбинскую пустынь, из которой он, по приказанию той пустыни игумена Арсения, подал с просьбою в Брянское Духовное Правление, чтобы определен был в оную Полбинскую пустьню в число братства, где он о надлежащем допрашиваем и отослан в показанную пустынь впредь до указу при указе же, где и находился прошлого же 766 года по сентябрь месяц, а оного месяца, услышав от реченного игумена Арсения, что Полбинская пустынь упраздняется, пошел в царствующий град Москву и явился в Московской Духовной Консистории, из которой, по допросе отослан в Севскую Духовную Консисторию».

3) Гедеон показал следующее: «в мире имя его Гавриил, от рождения ему 25 лет, родом г.Мценска, отец его Даниил Иванов, того же города купец, в 1762 году умре; с малолетства своего, лет с пятнадцати жил при отце, а по отпуске от него жительство имел в Москве у двоюродного дяди, московского купца Семена Васильева по 761 год, и с того года по прошению его отпущен от Мценского Магистрата с данным ему пашепортом для пострижения в монашество; почему он первее пошел для поклонения в Киев, откуда возвратясь, зашел в том же 761 году Севской епархии в Богородицкую Глинскую пустыню, в которой по обещанию его, пострижен в мантию бывым в той пустыни строителем Софронием и наречено имя ему Гедеоном; в коей пустыни жительство имел прошлого 766 года по сентябрь месяц, а в том сентябре 10-го дня он, монах Гедеон, по прошению его, из оной пустыни отпущен с данным ему от показанного строителя пашепортом, за неимением в той пустыни пропитания, также и одеяния, для приискания места в какой-либо другой пустыни, и потому он, Гедеон, пошел Московской епархии в Болховский Троцкий Оптин монастырь к находящемуся за штатом архимандриту Никодиму, который присоветовал ему идти в Москву и явиться в Московскую Духовную Консисторию, почему он и явился туда, где задержан был караулом и допрашиваем, а по допросе с прочими явившимися Севской епархии монашествующими…прислан в Севскую Духовную Консисторию».     После продолжительного разбирательства, монахи Ипатион, Арефий и Гедеон, по определению Севской Консистории при указе от 7-го февраля 1767 года, отосланы были в Богородицкую Площанскую пустыню «с неисходным употреблением их в труды монастырские пребыванием, в содержание под караулом», о принятии которых строитель Иоиль рапортовал Консистории от 17 февраля того же года.

Строитель Серапион Площанский

    В 1766 году Преосвященный Тихон, на пути в Брянск, заметил в Площанской пустыни «новых монахов» и спросил тамошнего строителя Серапиона, откуда они и почему они здесь живут. Строитель сослался на указы Столбовского Духовного Правления, а управитель того Правления, спрашиваемый об этом Преосвященным в селе Кокоревка объяснил, что «дал указы тем монахам на основании объявления ему от строителя Серапиона, что ежели де, явятся каковые пришлые монахи, то якобы де, пастырское Вашего Преосвященства повеление такое, чтобы, для содержания монахов требовать именем Вашего Преосвященства у Столбовского Правления указа».

Все Духовные правления  довольно снисходительно относились на явление разных приходящих монахов, т.е. неуказно постриженных, потому что управители Правления до упразднения Столбовского монастыря принимали в свой монастырь ради нужды всех без строгого разбора. Точно так же и в Брянском Духовном Правлении в обход запретительных указов между настоятелями монастырей и Духовным правлением обыкновенно практиковался такой благовидный прием: настоятель посылал пришлого монаха в Правление за указом, а Правление отсылало того же монаха к настоятелю «впредь до указа», чем как бы оформлялось право на жительство пришлых монахов в том монастыре. Преосвященный Тихон считал такую сделку преступлением со стороны настоятелей и Духовных правлений, подвергая за это дисциплинарной ответственности как монастырских настоятелей, так и управителей Правлений.   

Даже Площанский строитель Серапион 5 октября 1766 года был привлечен в Консисторию к допросу, из которого, между прочим, выяснилось, что он и сам — из числа незаконных постриженников о.Иоасафа, т.е. он был пострижен без надлежащего увольнения от общества и без указа от архиерея. Консистория, не взирая на объяснение Серапиона своего поступка «простотою», с испрошением «милостивого прощения», отрешила его от строительства и отправила в число братства со священнослужением в Путивльский Молченский монастырь. Через полгода, 21 марта  1767 года, Молченский игумен Мануил (Левицкий) рапортовал Севской консистории о бегстве о.Серапиона при таких обстоятельствах: «минувшего февраля 26 дня, оной иеромонах Серапион по его прошению, при пашпорте, на одной наемной подводе, отпущен в Площанскую пустыню для забрания там оставшейся его пажити, и не доезжая означенной пустыни, в Севске, наградя оного извозчика, отпустил при письме ко мне, игумену, прописывая в том письме, чтоб ему, Серапиону немедленно возвратиться, (и) нашел другого, у которого лучше лошади, извозчика, и поныне не возвращался, чем навел сумнительство, не учинил ли побегу и не шатается ли где по запретительным Духовным Регламентом непристойным местам».   По рапорту Мануила в Консистории было рассуждено: «о сыске объявленного иеромонаха Серапиона с прочими таковыми же беглецами внести в месячный реестр к посылке в Святейший Правительствующий Синод незабвенно, а о сыске оного и о пересылке в Консисторию под караулом Севской епархии распубликовать, и о том с прописанием росту и примет ведомости Севской Духовной консистории в Духовные правления и в мужские монастыри послать указы.   Приметы иеромонаха Серапиона были таковы: «росту средняго, волосы на голове черные, борода продолговата, не окладиста, говорит тихо, лицом продолговат, лет, например, 50».    

О.Серапион, возможно, добился приема у Преосвященного, который сменил гнев на милость, и его исключили из списков разыскиваемых лиц, и даже вернули обратно к строительской должности, потому что в дальнейшем в его послужном списке этот неприятный эпизод полностью опущен.   

Монахи Лот, Асинкрит и Ефрем

«Пришлыми» монахами, которых заметил в Площанской пустыни тогда Преосвященный Тихон, оказались монахи Лот, Асинкрит, Виссарион и Боголеп. Для представления их в Консисторию Столбовское Духовное Правление отправило своего рассыльщика, которому удалось разыскать и препроводить в Конситорию только Лота и Асинкрита, о прочих же двух Правление рапортовало, что «Виссарион находится в посылке для монастырских нужд, а монах Боголеп, будучи той пустыни на мельнице, незнаемо куда бежал». Лот и Асинкрит – оба оказались лесными постриженниками Иоасафа, и 25 октября 1766 года, при допросе в Консистории дали о себе такие показания.

1) Лот показал: «от роду ему 22 года, в мире имя ему было Леонтий, рождение и воспитание его – г.Болхова церкви Благовещения дьячка Ивана Маркова сын; отец его назад тому лет с четырнадцать умре, а он остался после отца своего малолетним; грамоте и писать обучен дядею его, тоя церкви диаконом Львом Макарьевым, и находился при оном дяде по 761 год, а оного года, в мае месяце отлучился он в Карачевский Одрин монастырь для богомолия, где побыв дня с два, пошел в Карачевские леса и пришел во отшельническую келью, где пострижен был в монашество в том же 761 году (значит, 17 лет от рождения), а которого месяца и числа не упомнит, бывшим в той кельи иеромонахом Иоасафом в рясу и наречено имя Лот; и по пострижении в оной кельи пожив года с три, пошел в состоящие в том же лесу разные кельи, в которых и пребывал по нынешний 766 год, а сего году пришел в Богородицкую Площанскую пустыню, в которой бывший строитель иеромонах Серапион не принял его, а приказал идти в Столбовское Духовное Правление со испрошением о бытии ему в той пустыни в числе братства указа, почему он в том Правлении в такой силе указ и испросил и со оным явился к реченному строителю, и по принятии жительствовал сего октября по 9 число».

2) Асинкрит на допросе показал: «от роду ему 35 лет, в мире  Афанасий, рождение и воспитание – Севского уезда села Асмони церкви Вознесения пономаря Льва Лаврентиева сын; отец его и ныне в живых в том же селе, грамоте обучен отцом своим, а петь и писать не учен и ни в каковой церковный и прочий чин определен не был, а находился при отце по 761 год, а оного года отлучился за болезнью его, Севского уезда в Богородицкую Площанскую пустыню без ведома Столбовского Духовного Правления (сам)собою, и без всякого письменного виду, для пострижения  в монашество, и пожив в оной пустыни бельцом с год, пошел в Брянские леса и пришел в отшельническую келью, где пострижен был в монашество бывшим в той кельи иеромонахом Иоасафом в мантию, и наречено имя ему Асинкритом без надлежащего указу; пожив в той кельи года с два, отлучился и находился в лесах же по разным кельям по 766 год, а оного года пришел паки в Богородицкую Площанскую пустыню».       

На другой день по допросе, Севская Консистория определила: «забрать справки о монахах Лоте и Асинкрите по месту их рождения от Столбовского и Болховского Духовных Правлений, и их, монахов, впредь до указа отослать к содержанию под караулом в Богородицкой Площанской пустыни при указе». Конечно же они подверглись процедуре расстрижения, ведь у них не было увольнения от своих команд. Интересно добавить, что монаху Асинкриту, по монастырским бумагам от 4 ноября 1775 года все же было возвращено монашество, о чем имеется запись в журнале, вероятно ходатайствовал за него строитель Иоиль.   

Кроме того, все тот же строитель Площанской пустыни иеромонах Иоиль разыскал в числе своей братии еще одного лесного монаха – о.Ефрема, пришедшего из Трубчевских лесов, который одновременно с Лотом и Асинкритом был допрашиваем в Консистории и показал: «от роду ему 25 лет, в мире назывался Евдокимом, рождение и воспитание его – Севского уезда, ведомства Сумского дистрикту Малороссийской Стеклянной Гавриловой Гуты подданного, положенного в подушный оклад малороссиянина Мирона Константинова, который и ныне в той же Гуте в живых находится; а он отлучился от отца без всякого письменного виду, (сам) собою, назад тому лет с восемь, Богородицкой Площанской пустыни к строителю иеромонаху Иоилю для обучения грамоте и писать, у которого, обучась оному и пожив у него бельцом года с три, пошел в богоспасаемый град Киев, для богомолия и для пострижения в монашество, с данным ему вотчины вдовы генеральши Аграфены Леонтьевны Апраксиной из домовой Севского уезда села Брасова конторы пашепортом, где пострижен в 763 году в сентябре месяце в мантию, и наречено имя ему Ефремом, на Переяславском подворье приезжим из-за границы во оный город для покупки книг иеромонахом Феодосием, и пожив в оном городе, пришел в Трубческие леса, во отшельническую келью к бывшему в той кельи монаху Ипполиту и жил с ним сего 766 года по сентябрь месяц, а оного месяца, отлучась, пришел в Площанскую пустыню, где и принят той пустыни строителем иеромонахом Серапионом, а 9-го числа сего октября строитель иеромонах Иоиль взял и привел его в Консисторию». 

 Ефрема также отправили в Площанскую пустынь для содержания под караулом впредь до указа. Строитель Иоиль повез было для представления в Консисторию и возвратившегося из отлучки Виссариона, но последний, «когда строитель был на конюшенном дворе Его Преосвященства, из дому Его Преосвященства в полдень незнаемо куда бежал». 

Составил иеромонах Диомид (по материалам трудов Г.Пясецкого и монастырским архивам)