Лесные иноки в бытность на Севской кафедре Преосвященного Кирилла (Флоринского)

   Преосвященный Кирилл (Флоринский), преемник епископа Тихона, заступил на Севскую кафедру весной 1767 года. Как его характеризуют современники, «он был чрезмерно пылкого, высокомерного и горячего свойства, твердого духа и острого разума». На архиерейство он смотрел как государственную должность и больше походил на облеченного неограниченной властью духовного сановника, чем на призванного Богом святителя.

    Между тем, ситуация с лесными иноками никак не изменилась. Брянские и карачевские леса, наполненные постриженниками иеромонаха Иоасафа, не оскудевали в своих насельниках даже и по смерти старца. Здесь продолжали жительствовать и строить новые кельи как бывшие ученики о.Иоасафа, так и другие иноки, законно и неуказно постриженные в монашество. В 1770 году из Святейшего Синода вышел строжайший указ о расстрижении неуказно постриженных монахов, в котором показано, что в 1766 и 1767 годах в Севской епархии оказалось найдено беглых из государственных, экономических и помещичьих крестьян, а также из купечества, без всякого письменного вида скрывающихся в лесах и скитах, постриженных неизвестно кем до 23 человек, которых приказано немедленно расстричь и разослать куда следует по их местам. А также построенные ими лесные кельи разломать и уничтожить, и не допускать иметь им ни за что пристанища в лесах. Оказалось, что многие из неуказных монахов были отправляемы в различные московские монастыри, и когда были оттуда затребованы именные ведомости, то оказалось, что таких было еще 26 человек, из которых некоторые жили в монашестве еще с 1733 года, а два из них уже произведены во иеромонахи. В таком случае этим указом было определено: «где таковые неуказно постриженные в монашество из неуказных чинов без указных от помещиков и от команд их увольнения окажутся, хотя бы оные во иеромонахи или во иеродиаконы были посвящены, всех таковых, лишив священства и диаконства и монашества, отослать на прежние жилища, а ежели таковые окажутся из настоятелей вышних чинов, о тех представлять Святейшему Синоду, а с теми, кто их постригали, поступить с ними по законам неотменно, и где, кто, и каких чинов лишены и на прежнее жилище отосланы будут и что с постригавшими будет учинено, о том в Святейший Синод при рапортах прислать ведомости, буде же постригавшие находятся в других епархиях, то во оные из тех мест, где на кого показано будет, для поступления с ними по вышеписанному сообщить по надлежащему, впредь же нигде никому такового противного указам пострижения ни под каким видом отнюдь не чинить, и скитающимся в лесах монахам кельи строить и во оных жительство иметь не допускать, а поступать в том по указам без упущения под опасением за преступление неотменного по указам штрафа».

   В силу данного строжайшего указа все настоятели монастырей представили в консисторию именные списки, в которых сослались на документы, имеющиеся либо на руках у монашествующих или в архиве монастыря. Так Площанский строитель Иоиль сообщал, что по справке в 1770 году вышло, что подлинных увольнительных писем как  иеромонаха Ианнуария, так и иеродиакона Синесия не оказалось, при этом первый произведен в иеромонахи 767 году, а Синесий в иеродиаконы  в 765 году. А монах Никанор, из купцов города Боровска, в 1748 году по увольнении из Боровского магистрата пострижен бывшим в той пустыни строителем иеромонахом Пафнутием, который в 1758 году умре, и по смерти его и за переменой строителя увольнительных бумаг также не сыскалось.

   Некие лесные монахи, находящиеся временно в Площанской пустыни, писали Преосвященному: «Родом мы, нижеподписавшиеся, г.Болхова из купцов, просили 1761 года в Болховском магистрате увольнение за болезнью с пашпортом, а пострижены 1761 года: первый в Брянской Спасо-Пятницкой пустыни, которая упразднена, оной пустыни  иеромонахом Вениамином, а последний – в Киево-Китаевском монастыре, в часовне, иеромонахом Антонием; о пострижении в монашество указы, в живых ли находятся, мы не знаем, а по пострижении своем находились в Богородицкой Площанской пустыни в числе братства по 1768 год, а в оном году из оной пустыни отлучились в Брянские леса и жили по разным местам по обещанию своему, и пребывали во уединении по сие время, и противно святым правилам и Высокомонаршим указам никаких не чинили, пропитание себе имели от рукоделия своего; и как уже в тамошних лесах от поисков в силу указа в том отнюдь там из монашествующих никто не пребывал; а как жить стало теперь невозможно, то мы и принуждены явиться к Вашему Преосвященству и всепокорнейше простить нас нижайше, что мы пребывали в Брянских лесах и поныне из данной своей архипастырской милости пожаловать от заслуженного тем нами штрафа, и помиловать, и по желанию нашему повелеть быть в Площанской пустыни по-прежнему в числе братства.

1772 года сентября дня».

    По каждому отдельному пункту консистория решала, что делать с провинившимся: прислать ли его для допроса и разбирательства или расстричь и выслать на прежнее место жительства. Например, в ведомостях 1772 года Площанской пустыни значатся расстриженными 8 человек:

Василий Миронов, отставной солдат, расстрижен в 1768 году.

Иаков Ларионов, в монашестве именовался Иродион Севского уезда Камарицкой волости с.Девятины, из крестьян.

Белец Евдоким Миронов, из малороссиян, в монашестве именовался Ефрем, Севского уезда, проживал в слободе Гаврилова Гута.

Максим Федоров, бывший в военной службе гвардии сержант, по увольнению Камарицкой Дворцовой волости из села Лугани по старости, пострижен был и именовался Матфей, ныне находится за старостью и слепотой в сей пустыни только для пропитания.

Михайла, прислан при указе, приведен в Севскую Духовную консисторию из упразденной Николаевской Борщевской пустыни, бывший в монашестве и прозван Мелетием, ныне находится в пустыни за старостию и слепотой только для пропитания.

Отослан по лишении монашества в Севскую провинциальную канцелярию.

Белец Петр Яковлев, из малороссиян, в монашестве именовался Плакида, Трубчевского уезда с.Кокоревки, отослан в оную слободку.

Козьма Савин, из малороссиян, в монашестве именовался Корнилий, Трубчевского уезда слободки Тарасовой Гуты, отослан в оную слободку.

Дело монаха Кифы

   В монастырском архиве Площанской пустыни мы нашли бумаги по делам монаха Кифы и монаха Герасима, которая позволяет нам лучше и обстоятельнее увидеть подробности жизни пустынников в тот период.

    В 1772 году августа 10 дня Московского Спасо-Андрониева монастыря архимандрит Варлаам с братией представил в Консисторию Севской Площанской пустыни из малороссиян монаха Кифу и требовал «об нем учинения рассмотрения во определении его в том Андрониеве монастыре в число штатное» и приложил данное ему, Кифе, для вступления в монашество 1769 года августа 20 дня в вотчине князя Матвея Дмитриева, сына Кантемира, Севского уезда слободы Дмитриевка от вотчинного правления увольнение. Допросом означенный монах Кифа в Консистории показал: «от роду ему 37 лет, в мире имя ему было Кирилл, отец его был в  вышезначенной слободе Дмитриевке подданный малороссиянин Мирон Иванов, по смерти его остался в малых летех, и воспитан дядею своим двоюродным тоя же слободы подданным малороссиянином Павлом Андреевым сыном Цымбалистовым, назад тому лет 12, будучи холост, и желая монашества, пошел в Бело-Бережскую Пустынь, в которой и жил года три в монастырских послушаниях, куда прихаживал и живущий близ оной пустыни в лесу в келье иеромонах Иоанн, из которого он монастыря или пустыни, он, Кирилл,  не знает, и потому был ему знаком; по которому знакомству просил, чтоб его, Кириллу, постричь в монашество, почему оный иеромонах в показанной своей келье его, Кириллу, постриг без указу и нарек ему имя Кифа и по пострижении в монашество жил он с ним, иеромонахом, в келье его месяц, а потом паки пошел в Площанскую Пустынь, в которой строитель иеромонах Иоиль его принял и находился в ней лет семь, а потом из оной пустыни паки пошел в показанный лес и поставил в нем келью, жил в том лесу один года четыре и пропитание имел от рукоделия своего, и прошедшего августа в первых числах, вознамерясь просить определения в какой-либо Московский монастырь, пошел в Москву и пришед, явился в показанный Андрониев монастырь и жил в числе братства».

   На этот запрос строитель Иоиль с братией 1773 года марта месяца 28 дня сообщал: «оказалось, что вышеобъявленный из малороссиян, в мире бывый Кирилл Миронов пришел Трубчевского уезда слободы Кокоревки во оную пустынь по желанию его в трудах монастырских для варения на братию пищи, а сколько лет назад за многопрошедшим временем признать не можно; а потом будучи бельцом, он оной же пустыни обще с трудником же Рыльского уезду помещиком, отставным капралом Иоанникием Суковниным и Болховским купцом Семионом, а чей он не упомнить, отлучились было несколько времени минув, паки пришли в оную пустынь в монашеском одеянии, которые в требование ко отсылке в Столбовское Духовное Правление о монашествующих ведомостей, о себе показали:

Иоанникий Суковнин, да оный малороссиянин пострижены в рясофор, а купец Симеон в мантию, о котором от того Столбовского Правления произведенных им допросов в Московскую Духовную Консисторию представлено было; на которое представление велено быть им в Богородицкой Площанской пустыни неисходно в трудах монастырских впредь до будущего рассмотрения, почему и находились в монастыре. А он, Кирилл, находился в 1768 году, а мая 17 дня 1768 года присланным из Севской Духовной Консистории указом велено было во оной пустыни престарелым монашествующим виды увольнений иметь, а которые без всякого вида, лишить всех монашества, т.е. расстричь, в том числе и оный монах  Кифа к расстрижению назначен был. Точию услышав, из Площанской пустыни бежал, и где последнее время находится неизвестно.

А что Кифа показал, якобы по близости к той пустыни, в отшельнической келье пострижен иеромонахом Иоанном, что за Кочубеевой Гутой якобы имеется Малая Пустынь (а это Новгород-Северского уезда), до этой Гуты будет более 70 верст, это он показал ложно», добавлял строитель Иоиль.

    Позже, иеромонах Иоиль 11 сентября того же года писал:

«А по справке из оной Площанской пустыни оказалось, что 1762 года генваря месяца 25 дня Святейшего Правительствующего Синода в Столбовское Духовное Правление, что ныне Брасовское, о находящихся в трудниках оной Площанской Пустыни Рыльский помещик отставной капрал Иоанникий Суковнин, Болховский купец Семен, да малороссиянин слободы Кокоревки Кирилла, которые де были в той Площанской пустыне бельцами, и по выходе из нея паки пришли уже монахами, два пострижены в рясофор, а купец в мантию, и хотя тех монашествующих допросы и произведены и прочее, тем новопостриженным быть неисходно в Площанской пустыни в трудах монастырских до будущих до них рассмотрения; 1764 года июня 2 дня он, Кифа, сказкой показал, что имеет послушание для варения на братию пищи, прежде сего был Трубчевского уезда слободы Кокоревки из малороссиян, пострижен в 1760 году без указу иеромонахом Иоанном, а которого города или монастыря, того он не знает, в монашеский чин, за Кочубеевой Гутой в пустыне; а еще 1768 года в ведомости, монах Кифа, 35 лет, в монашество пострижен в отшельнической келье в Новгород-Северском уезде за Кочубеевой Гутой в пустыни иеромонахом Иоанном в 1760 году Трубчевского уезда слободки Кокоревки из малороссиян Мирона Иванова сын, в мире ему было имя Кирилл.

А от нашей пустыни в двадцати верстах и более никаких келий никогда не бывало», заключал свое доношение строитель Иоиль.

    Из того дела неясно, расстрижен ли был монах Кифа, или его оставили в монашестве по ходатайству настоятеля одного из влиятельных московских монастырей.

   Однако сам Преосвященный Кирилл в силу строгости вышеприведенного Синодального указа нечасто давал снисхождение к тем или иным обстоятельствам или личности провинившегося. В делах монастырского архива Площанской обители находим такой редкий случай. Посмотрим дело лесного монаха Герасима.

Дело монаха Герасима

    6 марта 1770 года в Площанскую пустынь к строителю Иоилю из Севской консистории был прислан пойманный в трубчевских лесах некий монах Герасим, который был оставлен там до наведения по нему справок. В монастырских делах усматривается и его фамилия: «Монах Площанской пустыни Герасим Терновский 1770 года мая 25 дня подписал присягу при вступлении на престол Ея Императорского Величества Великия Государыни Императрицы Екатерины Алексеевны, Самодержицы Всероссийския».

Через полгода, в октябре того же года строитель Иоиль доносил в консисторию, что «монах Герасим по монашескому обещанию и по приложенной до должности сказал, что де он заподлинно в прошлом 1739 году пострижен в монашество в Богородицкой Глинской пустыни бывым тогда настоятелем иеромонахом, а как звали, за того прошедшими годами сказать не упомнит, с дозволения Путивльского Молченского монастыря, а не Софрониевой пустыни игумена Феодосия; а при пострижении его, в монашество, Герасима, от оного настоятеля поручен монашескому обычаю тоя Глинской пустыни монаху Игнатию, да при том же пострижении были тоя пустыни монахи Ефрем, Иона и схимонах Афанасий, и те уже по смерти, и таковых людей, которые бы ныне засвидетельствовать могли, за прошествием многих лет сыскать не можно».

    В декабре того же года из консистории был прислан указ, который гласил:

«Указ Ея Императорского Величества Самодержицы Всероссийския, из Духовной Преосвященного Кирилла, епископа Севского и Брянского, Консистории, Богородицкой Площанской пустыни строителю иеромонаху Иоилю с братией о находящемся во оной пустыни монахе Герасиме от Консистории Его Преосвященству представлено было определение со мнением таковым: чтоб его за приложенные во оном резоны монашества не лишать, и оставить его во оной пустыни до окончания жизни его впредь до будущей ваканции заштатным, потом о всем с прописанием из дела надлежащего обстоятельства представить Святейшему Правительствующему Синоду; на котором определении подписанною Его Преосвященством резолюциею повелено: Быть реченному Герасиму в монашестве во оной пустыне по смерть его, а в ведомостях не ставить, о чем вам, строителю иеромонаху Иоилю с братией ведать и учинить сему Ее Императорского Величества указу.

Крестовый иеромонах Иринарх.

Декабря 17 дня 1770 года».

    Окончание такого редкого случая для того грозного времени оставления в монашестве было таким: по словесному определению Преосвященного тому же монаху Герасиму было разрешено поселиться в лесной келье близ Площанской пустыни, о чем свидетельствует редчайший документ, приводимый нами здесь полностью:

«Пречестный отец Иоиль, мой о Христе брат!

Сего ноября 24 дня Его Преосвященство, наш Архипастырь, по просьбе Вашей пустыни монаха Герасима об отводе ему для жительства избранной им келии, приказать изволил к Вам отписать с тем, чтобы Вы ему, монаху Герасиму, выбранную им келию для жительства отвели близ оной пустыни по ево желанию непременно, что объявив, остаюся Ваш доброжелатель,

Путивльский игумен Мануил.

Ноября 26 дня 1771 г».

   Исполнение данного определения несомненно последовало. Этот документ дает нам все основания полагать, что пустынники и ранее селились на обширных лесных землях, принадлежавших Площанской пустыни. Уединение в такой лесной келье было одним из видов жительства этой обители.

    Спустя некоторое время Преосвященный Кирилл смягчился и стал проявлять терпеливость и снисходительность в сложных и запутанных хитросплетениях человеческих судеб, возвращая монашество тем, кто по настойчивому ходатайству настоятелей монастырей смог бы позже представить увольнительные от сословных обществ бумаги. Начиная с 1775 года последовала серия указов о возвращении монашества. Приведем некоторые из них.

О возращении монашества церковнику Ипатию Иванову, 1775года

В ведомости за 1772 год значилось:

«Севского уезда с.Осоцкого церкви Флора и Лавра дьячков сын Ипатий Иванов, который именовался в монашестве Исихий, лишен монашеского чина по резолюции Преосвященного Кирилла, епископа Севского и определен в оную Площанскую пустынь в пономарскую должность, и посвящен в стихарь».

     Указом Консистории от 1775 года июля 17 дня велено: «находящемуся в Площанской пустыни лишенному за неуказное пострижение монашества, Севского уезда с.Осоцкое церковнику Ипатию Иванову, буде по справке кроме того неуказного его пострижения других препятствий к бытию его в монашестве не окажется, оное монашество возвратить».

    Монашество ему возвращено было через четыре месяца — 1775 года ноября 25 дня, о чем ходатайствовал строитель Иоиль.

О возращении монашества московскому купцу Ивану Суслову, 1776года

    Запрос в Москву был послан в 1774 году, ноября 24 дня, и магистрат подтвердил вечное увольнение, данное от общества 1768 года августа 26 числа.

    Указ Консистории от 1776 года генваря 26 дня гласил: «Ивана Андреева сына Суслова, когда оное увольнение представил с обязательством платежа за него государственных податей по смерть (вечно), то по его желанию монашество возвратить».

О возвращении монашества диаконскому сыну Ивану Гаврилову,

1776года

    Указ Консистории 1776 года февраля 25 дня был таков: «Карачевского  уезда с.Покрова диакона Гаврилы сын Иван за неуказное в 1752 году в Бело-Бережской пустыни строителем иеромонахом Аввакумом пострижение, в 1767 году того монашества лишен, и просил ныне о возвращении ему монашества, на котором прошении Кириллом, епископом Севским и Брянским велено ему возвратить монашество». Представлял ходатайство Площанский строитель иеромонах Серапион.

О возвращении монашества малороссиянину Косьме Савину, 1777года

     1776 года октября 5 дня бывший монах Корнилий объявил, что «родом он из малороссиян и был в подушном окладе Трубчевского уезда бывшей Стеклянной Тарасовской Гуты жителем, и за увечьем своим в 1762 году по желанию своему пришел в Богородицкую Площанскую пустынь, где строителем иеромонахом Иоасафом в монашество пострижен, а в 1768 году, как не имевший из подушного оклада увольнения, того монашеского чина лишен, в 1770 году повелено ему жить в Площанском монастыре в надежду монашества, пока не извлечен из подушного оклада будет, почему он в 1771 году от Трубчевской воеводской канцелярии из подушного оклада увольнение получил, и просил возвратить ему монашество и определить в оную Бело-Бережскую пустынь». Консисторией было велено: «определить на послушание впредь до рассмотрения его качеств».

    Монашество было возвращено 1777 года марта 20 дня.

Дело «О неуказно постриженном монахе Остионе 

и о шатающемся монахе Иоакиме».

   Вот выписка из дела Севской Духовной консистории 1777 года 10-го января: «О неуказно постриженном монахе Остионе Богородицкой Площанской пустыни». Монах Остион был польский выходец, по прибытию в Россию он записался в подушный оклад Мценского уезда сельца Горохова за помещиком Гороховым. По смерти отца, Остион жил в Мценске у купцов в работниках, затем жил в Болховском Оптине монастыре в трудах монастырских, а оттуда удалился в Караческие леса, где имелись тогда построенные две кельи, в которых жительствование имел иеромонах Иоасаф, который его и постриг в монашество. После того Остион ушел в Богородицкую Площанскую пустынь, где и был принят, но так как впоследствии оказалось, что он пострижен неуказно, то он опять бежал в Карачевские леса, а потом в Брянские леса, где построил себе келью, куда к нему пришел человек в монашеском одеянии, назвавшийся помещика Кривцова дворовым человеком Тимофеем и просил его, чтобы тот у его помещика исходатайствовал увольнительное свидетельство, Остион пришел к помещику Кривцову и передал ему письмо от означенного Тимофея. Кривцов препроводил Остиона вместе с этим письмом к Преосвященному. Посланные для розыска Тимофея не нашли. По определению Пресвященного монах Остион был отправлен в Площанскую пустынь для посылок на послушание. При деле имелось вышеупомянутое письмо, состоящее из разных притчей и  изречений.

Шатавшийся около села Глоднева Севского уезда иеромонах Белобережской пустыни Иоаким был представлен в Консисторию диаконом села Глоднева Иосифом Никитиным. На допросе иеромонах Иоаким показал, что он был прежде священником в селе Глоднево, а овдовев, был взят в Столбовский Николаевский монастырь в 1747 году и пострижен там в монашество. В 1762 году в Московской Духовной Консистории проводилось следствие по делу столбовского архимандрита Пахомия. И о.Иоаким по доношению на него был выслан в Москву и в том же году был возвращен в Белобережскую пустынь под начало, где и находился около пяти лет, а из нее тайным образом, вместе с монахами Герасимом и Иустом, отправился в Карачевские леса, где они жительствовали вместе вплоть до 1776 года до дня Сошествия Святого Духа. В деле указано, что о.Иоаким часто бывал в селе Глоднево, где жили его родственники, и однажды перевенчал вдового диакона Матвея Андреева с Анной Козминой по их просьбе в часовне. По резолюции Преосвященного иеромонах Иоаким  был лишен сана и отослан в Белобережскую пустынь в труды монастырские, однако оттуда сбежал и разыскан не был».

    В делах Севской духовной консистории находится указание на то, что кроме Иоасафа, были и другие старцы, которые, живя в лесах, постригали в монашество. Таков, например, был иеромонах Аарон, имевший келью в брянских лесах близ реки Снежети. Тогда, как иеромонах Иоасаф имел неисходно пребывание в пустыньке и приходящим можно во всякое время найти его здесь, иеромонах Аарон часто оставлял лесную свою келью и являлся странствующим иноком. При пострижениях Иоасаф строго соблюдал положенный чин и производил постриги при брате-свидетеле, а Аарон, по имевшемуся у него требнику, постригал негласно. За постриженниками Иоасафа Преосвященный Тихон, при всей строгости своей, признавал сан монашества, тогда как постриженники Аарона присуждались к расстрижению.

  Приведем одну выписку из дела о пострижении иеромонахом Аароном монаха Мельхиседека. Мельхиседек, из Брянской Белобережской пустыни в Брянское Духовное Правление на допросе в апреле 1767 года показывал: от роду ему 30 лет, родом царствующего града Москвы второй гильдии купца, Мясницкой полусотни, Александра Андреева сын; в мире его звали Михаилом, женат не был, и по воспитанию жительство имел при отце своем. Отлучившись из Москвы, из дому отца своего с данным пашпортом из Московского магистрата для торгового промысла в 1760 году августа 18 числа сроком на год, токмо он в торговом промысле не был, а по обещанию его с тем пашпортом пришел в Брянский уезд в Белобережскую Предтечеву пустынь, в которой жил бельцом в послушаниях до положенного в том пашпорте сроку, а как после оного сроку в той Белобережской пустыни его держать не стали, пошел он, по обещанию в предписанный град Киев для поклонения святым мощам, где пробыв 2 недели, с прилучившимся в Печерском монастыре иеромонахом Аароном (а которого он монастыря или пустыни ему не сказал) пошли обще в знаемую ему, иеромонаху, в имеющуюся в Брянском уезде близ реки Снежети, пустынную келью, в которой пожив с ним, иеромонахом, с неделю и более, по просьбе его и по желанию, тот иеромонах Аарон, по имеющемуся требнику, постриг его в монашество в рясу и нарек имя ему Мельхиседеком, и по пострижении он, Мельхиседек, жил в той келье с ним, иеромонахом 1 год, который иеромонах, оставя его, пошел из той кельи странствовать, почему и он, выжив после него 3 месяца, пошел Брянского уезда Белобережскую пустынь и пришед 762 года в августе  месяце (а которого числа, показать не знает) явился у наместника Макария, коего просил, чтобы по обещанию его, жить ему, монаху в той Белобережской пустыни дозволил, только он, наместник, не принял его, а сказал ему, чтобы явился в Брянское духовное правление, почему он просил 762 году октября 17 дня во ном духовном правлении и явился и допрашиван и по допросе отослав в объявленную Белобережскую пустынь при ведении, а в прошлом 765 году по указу Севской духовной консистории он, монах Мельхиседек из той Белобережской пустыни с прочими монахами был выслан в Московскую духовную консисторию для определения в разные монастыри; только он, отлучась тех монахов, в Московскую духовную консисторию не явился за тем, что у него, Мельхиседека, имеются в Москве отец родной и ближние родственники, а он де, монах, пред Богом клятвенно обещание имел, чтоб с пострижения в монашество с родственниками своими свидания не иметь, почему, разлучась теми монахами, пошел в лес, в пустынь и жил один в келье, где жительство имел иеромонах Иоасаф, а пропитание де имел от разных людей крестьян, кои хаживали в лесах за бортным ухожьем; в прошлом 766 году в марте месяце (в котором числе не упомнит) из той пустыни вышел и явился паки в Белобережскую пустынь у настоятеля Марка с братией, а по поступлении игумена Арсения в ту пустынь настоятелем, представлен он, монах, паки в оное Духовное правление, а из того Духовного правления под допросе, обратно при указе в оную Белобережскую пустыню отослан до указу».

   По выслушании доношения Брянского духовного правления о монахе Мельхиседеке, с данного от последнего показаний, Севская Духовная Консистория от 18 мая 1767 года определила: в Московский магистрат сообщить промеморию, истребовав известия, подлинно ли он, монах, царствующего града Москвы второй гильдии купец, Мясницкой полусотни, Алексея Андреева сын и оному сыну его пашпорт для пострижения в монашество дан был ли и которого году, и ныне к бытию в монашестве от того магистрата увольняется ли, о чем для ведома в Брянское духовное правление послать указ и велеть оного монаха от оного правления в Белобережской пустыни содержать неисходно скована, с употребление в труды монастырские впредь до указа.

Ответа в деле от магистрата не имеется, а сделана только в конце самого дела помета «оной монах расстрижен».

Лесной пустынник иеромонах Адриан

   Монастырские архивы Площанской пустыни почти ничего не сообщают о иеромонахе Адриане (Блинских), переведшемся из Московского Симонова монастыря в Площанскую обитель, где он послушничал в 60-е гг. Имеется рапорт правящего настоятельскую должность иеромонаха Ианнуария с братией о том, что он 10 января 1775 года «получил Указ Севской Духовной консистории, при котором прислан был в число братства иеромонах Адриян» и данный ему из Святейшего Синода пашпорт отобран и прислан в Консисторию, как и требовалось. По рассказам ученика старца Адриана, иеромонаха Ионы, они получили лесную келью вблизи монастыря. Затем вместе с Ионой и еще двумя послушниками из пустыни перешли в более глухие Брянские леса, место их подвига известно – это село Бацкино в имении помещика М.И.Похвиснева. В журнале входящих и исходящих бумаг Площанской пустыни от 26 июня 1776 года находим краткую запись: «Рапорт  строителя о бежавшем нашей Площанской пустыни иеромонахе Андреяне». Таким образом, старец Адриан пробыл в Площанской пустыни полтора года. Однако он ушел в леса с изволения своего монастырского  начальства, как указывает его жизнеописание. И представлялся он при встрече со Смоленским епископом Парфением как площанский иеромонах, значит он имел годовой увольнительный билет, выданный ему настоятелем. Так прожили пустынники у гостеприимного помещика пять лет. После того, как на их лесную келью напали разбойники, и один из пустынников, монах Варнава, скончался от полученных ран, старец Адриан перешел весной 1783 года в более глухие и спокойные Рославльские леса, где пребывало целое множество лесных иноков. Интересно, что старец, принявший в 1801 г. схиму с именем Алексий, будучи в Симоновом монастыре на покое, в 1811 г. благословил братьев Тимофея и Александра Путиловых, будущих преподобных Моисея и Антония Оптинских, уйти к Рославльским пустынникам, коих хорошо знал по своей прошлой пустыннической жизни. Но это — тема другого исследования.

Лишение монашества в бытность на Севской кафедре Преосвященного Феоктиста (Мочульского)

    Даже спустя двадцать лет после кампании борьбы с лесными пустыножителями и неуказно постриженными монахами еще бывали случаи разбирательства с нарушителями постановлений духовных властей. Так, в Бело-Бережской Пустыни, например, в 1787 году были лишены монашества:

Монах Никита,

60-ти лет, родом из г.Жиздры, из экономических крестьян

В монашеством пострижен в 1752 году в оной пустыни строителем иеромонахом Антонием (Горским) без увольнения и без указа.

Определено: выслать в Духовную консисторию, однако бежал из монастыря.

Монах Иоиль,

65-ти лет, родом Брянского уезда с.Огори из церковников.

В монашество пострижен в 1765 году в пустыни иеромонахом  Иоасафом без указу и без увольнения.

Определено: выслать в Духовную консисторию.

Белец Давыд Васильев,

лишен монашества в 1784 году еп.Феоктистом,55-ти лет. Родом Севского уезда с.Савицы из экономических крестьян.

Жительствует в Бело-Бережской пустыни по словесному приказанию Преосвященного Феоктиста.

Приказано: «выслать вон и отнюдь не держать».

Пустынножители во времена правления 

Преосвященного Аполлоса (Байбакова)

   В 80-е годы XVIII столетия места пустынных подвигов лесных иноков переместились в более глухие дебри Придесенского края – в Брянские и Рославльские леса и там образовалась целая россыпь монашеских скитов. Однако и в Брянских лесах еще проживали свои отшельники. В архиве Бело-Бережской пустыни имеется сообщение о таком монахе Амвросии. 

«В сентябре 1790 года при докладе к Его Преосвященству Аполлосу, епископу Орловскому и Севскому из Брянского Духовного Правления представлен был произведенный в Брянском Петропавловском монастыре у монаха Амвросия допрос, в котором он показал: «от роду ему тридцать пять лет, у исповеди и Святого Причастия бывает он ежегодно, отец его духовный оного монастыря иеромонах Герасим;  родом он города Калуги, купца Антона Афанасьева сына Карасева, в мире его звали Алексеем. Из города Калуги отлучился в 1779 году с ведома отца своего и с данным от Калужского магистрата пашпортом, и пришед с оным в Богородицкую Площанскую пустыню к вам, строителю игумену Серапиону, и проживал в оной пустыни с того 779 года по 783 год с годовым пашпортом, а в 1784 году с согласия всех калужских купцов от магистрата дано ему письменное увольнение, которое он отдал площанскому игумену Серапиону. Почему игумен Серапион и позволил ему принять пострижение в монашество, и по усердному его желанию того года в сентябре месяце, а которого числа не упомнит, оной же Площанской пустыни иеромонахом Авелем в кельи его, без всякого указного повеления пострижен в монашество и нарек ему имя Амвросий. При пострижении же его в монашество в кельи его сторонних тоя пустыни из монашествующих никого не было; а по пострижении его, проживал он в той пустыни три года, а по прошествии трех лет, взял он оное свое увольнение от игумена, и со оным пошел в город Севск к бывшему Севской Семинарии ректору Брянского Петро-Павловского  монастыря игумену Арсению, который отобрав от него то увольнение, представил в бывшую Севскую, что ныне Орловская Духовная консистория, а ему дал от себя билет и своеручное на имя бывшего казначея иеромонаха Елиазара для прожития в оном Петропавловском монастыре письмо, с которым он в оном монастыре и явился, и в оном и по ныне жительство имеет; в воровстве и разбое не был и с воровскими людьми не знался».

       По резолюции Его Преосвященства в Консистории последовало разбирательство, по которому следовало было игумену Серапиону написать, находился ли этот монах Амвросий в Площанской пустыни, по указу ли пострижен иеромонахом Авелем, и при каких обстоятельствах ушел из Площанской пустыни. В деле однако нет указаний, какова стала судьба того монаха Амвросия, скорее всего он был оставлен в монашестве, поскольку у него было вечное увольнение в монастырь от купеческого общества.

Севская Духовная консистория, привлекая к допросу лесных иноков, не интересовалась совсем их внутренней жизнью, а старалась только определить законность или противозаконность их пострижения в монашество и смотрела на них вообще как на «праздношатающихся и волочащихся бродяг». При том к допросам в Консистории подвергались разные по совершенству из лесных старцев, часть которых безотлучно пребывала в лесах, оставаясь для нее неизвестными, а другая часть, менее твердая в своих обетах, желала подчас заменить свою жизнь на общежительную, попадая при этом так или иначе под допросы, следствие и содержание под караулом. По делам и следствиям Консистории и монастырским архивам выясняется часто не идеальная сторона лесного подвижничества, не чуждая многих монашеских слабостей и даже некоторых грубых пороков.

И все же стоит добавить, что и консисторское духовенство, в силу обмирщения нравов того времени, не хотело видеть в жизни лесных иноков и тени  борьбы со страстьми и похотьми, этой невидимой брани пустыннического подвига, совершавшегося под кровом глухих девственных лесов. Их жизнь останется и для нас, нынешних современников, совершенной тайной, ведомой лишь одному Богу, Которому слава во веки веков.

Составил иеромонах Диомид (по материалам трудов Г.Пясецкого и монастырским архивам)